– Вы не поёте, а леденцы шамкаете, как беззубые старушки!
– Кто этот дядька? – шёпотом спросила я у соседки.
– Бах! – сказала она.
Так я познакомилась с нашим директором, Виктором Алексеевичем. И долгое время не знала, что его фамилия не Бах, а Бахметьев.
Конечно, такое сокращение – лестное для музыканта. Но «Баха» так прозвали ещё и за строгий характер. Он никогда не повышал голос, но даже шалуны затихали при его появлении. «У нас дисциплина, как у военных!» – говорили мы. И не подозревали, что истина – рядом. Наш директор действительно сначала выбрал профессию военного и отдал ей много сил. Более того, детство Виктора Алексеевича было обожжено войной.
Бахметьевы
…В село Рудкино Воронежской области немцы вошли в июле 1942 года. Всех жителей – около восьмидесяти семей – согнали в концлагерь, устроенный в соседнем селе Семидесятское. Была среди узников и семья Бахметьевых: дед Захар, бабушка Маша, мама Марина Яковлевна и четверо детей: восьмилетний Витя и младшие – Миша, сестра Саша и годовалый Петя.
Летом жили в овраге. А когда наступили холода, фашисты согнали узников на скотный двор. Тех, кто мог держать в руках лопату, гоняли рыть окопы. Марина Яковлевна, стараясь спасти детей от голодной смерти, почти весь свой скудный паёк делила между ними. И в декабре умерла от истощения. Ей был 31 год…
Через месяц наши войска освободили Воронеж. Отступая, фашисты сжигали за собой всё, что могли. И когда бывшие узники вошли на высокий холм, откуда уже было видно родное село, увидели только тлеющие стены.
Жить негде, еды нет. И вдруг – счастье, именно счастье! - Захар Михайлович вспомнил, что ещё летом забил корову. Мясо засолил, положил в бочку, а бочку закопал под домом. Раскопали – и нашли! Так до весны и сами дотянули, и соседям помогли. Мясо разделили на множество крохотных кусочков, их строго распределили между жителями села.
Село Рудкино стояло на берегу Дона. А другой берег был заминирован. В марте начался ледоход – Дон «зашагал», заворчал, поднимался на дыбы. Целый месяц стоял на реке грохот – взрывались, натыкаясь на мины, льдины. Много рыбы погибло в том военном марте. Витя с дедушкой ходили её собирать, а потом меняли в соседних сёлах на картошку и хлеб. Тем и жили.
در یتیم خانه
Почтальон принёс письмо, в котором сообщалось, что отец Бахметьевых погиб под Москвой. Дети остались сиротами, и теперь по закону их нужно было отдать в детский дом. Дед и бабушка не хотели этого, но понимали, что не смогут прокормить четверых. Так Витя и Миша оказались в селе Павловка Добринского района, в детском доме имени Горького.
Как ни горька разлука, мальчики мечтали о том, что теперь им не придётся заботиться о еде. Но вышло не так. Среди старших воспитанников были свои порядки. Так, они забавлялись тем, что иногда по ночам поджигали соломенные матрасы младших ребят. А походы в столовую, где нужно было отстоять длинную очередь, превращали в «выборы». То есть выбирали тех, кто сегодня отдаёт им свою порцию, и без того очень скудную. Если «избранник» упрямился, его нещадно колотили.
Но много было и хорошего. Однажды к Виктору подошёл завуч, Рувим Нахимович, и показал вырезку из газеты. Заметка называлась «Подвиг капитана Бахметьева».
- Витя, это не твой родственник?
И так захотелось Вите, чтобы в газете действительно рассказывалось про кого-то родного! Разумом он твёрдо знал, что этого быть не может. А сердце-то, сердце…
– Не знаю… – только и смог сказать мальчик.
- Ну, держи тогда подарок, – улыбнулся Рувим Нахимович.
И протянул тетрадь – царскую по тем временам роскошь. Ведь в детском доме писали на старых газетах.
Ту газету Витя больше не видел. Но очень долго верил, что героический капитан Бахметьев — его родственник.
«Меня посадили на трубу!"
В 1946-м году в детский дом приехала комиссия из Воронежской школы военно-музыканстких (да-да именно музыкантских, здесь нет опечатки!) воспитанников Советской Армии. Проверили у ребят музыкальный слух. Из двухсот четырнадцати человек отобрали только двоих, в том числе Витю. Так ему открылся совершено новый мир – музыкальный.
Преподаватели в школе посмотрели на губы Вити, проверили дыхание и определили его играть на трубе. «Меня посадили на трубу!» – с гордостью написал мальчик в письме ребятам детского дома. Правда, те не сразу разобрались, в чём дело. Долго выясняли, за что посадили и на какую трубу…
Дисциплина в школе была военная. После общих предметов – музыкальные занятия. Воспитанники становились к окнам, по четыре человека у подоконника, в руках у каждого свой инструмент. Репетировали по нескольку часов. А в конце коридора стоял дежурный – сержант. Если он замечал, что кто-то ленится, потихоньку подходил сзади и учил лентяя при помощи указки.
А самым радостным событием был поход «за кино». Механик раскладывал по вещмешкам мальчишек бобины с киноплёнкой, и они шли на другой конец Воронежа – смотреть фильм. Дорога пролегала через кладбище самолётов, и тогда механик разрешал ребятам немного поиграть. Мальчишки есть мальчишки! Они залезали в уцелевшие кабины и представляли себя пилотами. И Витя представлял. И не догадывался, что это – его будущее.
سپس...
После окончания школы музыкальной Виктор поступил в Воронежскую спецшколу ВВС. К дисциплине ему было не привыкать, да и со спортом подружился быстро. Каждый день, в любой мороз, выбегали будущие лётчики за зарядку – в одних гимнастёрках. И никто не болел! Помнит Виктор Алексеевич свой первый полёт – он пролегал над липецкой школой №4. Тогда Бахметьев впервые обратил внимание, что сверху школа выглядит, как фашистский крест. Теперь об этом знают многие, а в те времена о «кресте» не было особенно известно: здание и здание. Но дело в том, что школу построили ещё до войны по немецкому проекту. Кто же тогда знал, что принесёт нам свастика...
А теперь просите меня, дорогие читатели, за частое повторение слова «окончил» – без него никак не обойтись. После окончания школы Виктор Алексеевич стал курсантом Иркутского военного авиаучилища. Пять лет служил в Заполярье, получил звание капитана. Но с музыкой лётчик расстаться не смог. После демобилизации приехал в Липецк, поступил в музыкальное училище, а потом и Ленинградский институт культуры окончил.
Так Виктор Алексеевич и стал нашим директором. Нашим «Бахом», который за 26 лет воспитал не одну сотню мальчишек и девчонок, превратил музыкальную школу в школу искусств и 22 года руководил единственным в области детским симфоническим оркестром.
Помню такой случай.
Старое здание музыкалки стало совсем ветхим. Бахметьеву пообещали новое, обкомовское. Хорошее, просторное, светлое. Но в последний момент выяснилось, что школе могут отказать. И тогда Виктор Алексеевич проявил военную хватку. Вместе с некоторыми учителями школы он на руках (благо, всего несколько остановок) принёс в новое здание самую дорогую реликвию - рояль. Занесли его в вестибюль и оставили. И в тот же день в местной газете появилась заметка-благодарность директора Бахметьева и родителей учеников за новое здание, в котором детям будет очень хорошо. Так музыкалка и переехала. И благополучно «проживает» в этом элитном здании до сих пор.
...Скоро год, как Виктора Алексеевича не стало. А мне, когда прохожу мимо школы, всё кажется, что он сейчас откроет двери и выйдет навстречу, аккуратный и по-военному подтянутый.